Уверен? Значит, точно ошибаешься!

— Что есть истина?! — восклицает, обращаясь к Иешуа, Понтий Пилат в романе Булгакова «Мастер и Маргарита».

И в этом его вопросе звучит непоколебимая убежденность в том, что ему, Пилату, прокуратору Иудеи, истина точно известна уже по занимаемой должности, и потому никто даже не смеет рассуждать о ней.

Иешуа отвечает Пилату:

— Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова...

Вот тот уровень, на котором Пилат может допустить возможность дискуссии об истине. Но эта правота Иешуа в частности, не может поколебать уверенность Пилата в его правоте во всем остальном.

Это по книгам.

А по жизни я всё больше убеждаюсь, что люди чаще всего ошибаются в том, в чем они больше всего уверены.

Чтобы далеко не ходить за аргументами, возьму с книжной полки Александра нашего Сергеевича Пушкина, самый его всем известный и единственный роман в стихах «Евгений Онегин», прочту вслух:

— Чем меньше женщину мы любим…

И наивно спрошу:

— А как там дальше?

И в 99 случаях из 100 услышу уверенный-преуверенный ответ:

— …Тем больше нравимся мы ей!

И только кто-то один или одна, когда-нибудь, может быть, продолжит правильно:

— …Тем ЛЕГЧЕ нравимся мы ей.

Почему так? Потому что психология:) Потому что все мы в школе учили антонимы, и знаем, что на свадьбе «сладко» только жениху и невесте, а всем остальным: «Горько!». И поэтому как Новосильцев в «Служебном романе», который на причитания Людмилы Прокофьевны, что она «черствая», «бесчеловечная», «бессердечная», «сухая», — подсознательно восклицаем:

— Мягкая! Человечная! Сердечная! МОКРАЯ!

Это стандарт. Но Пушкин мыслит нестандартно. У него здесь — разрыв шаблона. И потому почти у всех – БОЛЬШЕ, а у него ЛЕГЧЕ.

Перелистываю в «Евгении Онегине» несколько страниц и снова читаю вслух:

— Любви все возрасты покорны…

И снова прошу продолжить.

И снова слышу в ответ почти единодушное:

— …Её порывы благотворны!

Но это не из романа Пушкина. Это из либретто Константина Шиловского к опере Чайковского «Евгений Онегин».

А у Пушкина:

…- Но юным, девственным сердцам

её порывы благотворны,

как бури вешние полям.

Поэтому, как говорил Рене Декарт: «De omnibus dubitandum!» Что в литературном переводе на язык родных осин значит: «Подвергай всё сомнению!», а в разговорном: «Доверяй, да проверяй!».

Чтобы не оказаться полным дубитандумом не на латыни, а на великом и могучем русском.

А принцип познания истины можно взять безвозмездно, то есть даром, у Оскара Уайльда из его «Портрета Дориана Грея»:

Чтобы постигнуть действительность, надо видеть, как она балансирует на канате. И только посмотрев все те акробатические трюки, какие проделывает истина, мы сможем правильно судить о ней.

 

Олег ШАМРИЦКИЙ