Время первых гроз. Часть пятая

Начало вот тут - ИСТОКИ МОЕГО ДЕТСТВА. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Вторая часть здесь — ИСТОКИ МОЕГО ДЕТСТВА. ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Третья часть тут — ВРЕМЯ ПЕРВЫХ ГРОЗ. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Четвертая часть здесь — ВРЕМЯ ПЕРВЫХ ГРОЗ. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Поражение Колчака под Вяткой

В Екатеринбурге чешский офицер Гайда поднял мятеж перебрасываемого на Восток чехословацкого армейского корпуса. Это ускорило падение Екатеринбурга, и линия фронта быстро продвинулась к Перми. Вскоре войсками генералов Пепеляева и Каппеля была взята Пермь, о чем специальным объявлением, с указанием захваченных военных трофеев, уведомлялось население Алапаевска.

Конечно, мы, дети, совершенно не понимали смысла происходящего и опасности для революционной Родины успе­хов наступающих частей колчаковской армии. Но ход истории был неумолим! Военное счастье Екатеринбурга и Перми оказалось для колчаковщины последним. Под Вяткой колчаковцы понесли сокрушительное поражение и  начали панически отступать на восток, в Сибирь.

Красные подпольщики

Отчетливо врезалась в память ужасная экзекуция «белыми» пойманных крас­ных комиссаров и их устрашающее конвоирование по городу многочисленным конвоем. Комиссары были захвачены в близком к городу лесном массиве, где укрывались в землянке. Они были из местных рабочих. Весть об их поимке сразу же стала известной горожанам, и уже с утра того па­мятного дня у помещения военной комендатуры собралась довольно большая толпа любопытных. В ней, были и мы, мальчишки.

В толпе опасливо говорили, что идет экзекуция -  порка пойманных.  Как подтверждение этому, из окна второго этажа комендатуры отчетливо доносился свист и удары нагаек. Ни стонов, ни криков истязуемых не было слышно. Через непродолжительное время их вывели на улицу. Босые, в нижнем белье, испачканном кровью, с исполосован­ными ударами нагаек лицами в кровоподтеках, арестованные держались группой, стоя в кольце конвоя. По мокрой от дождя, холодной земле шли они босыми, без малейшего звука и стона к своему неизбежному, неминуемому концу, гордо смотря на любопытствующую толпу зевак по сторонам улиц.

Они хорошо понимали свою обреченность и смело смотрели в лицо ожидавшей их смерти. Картина была жуткой и страшной, на всю жизнь врезалась в мою память. Перед конвоем с наганом в руке гарцевал на коне местный офицер Путилин, с которого за несколько месяцев до прихода «белых» в городском клубе молодые ра­бочие завода сорвали погоны, признак принадлежности к царскому офицерству. Я был  невольным свидетелем этой сцены. В маленьком Алапаевске ни один эпизод памятной гражданской войны не ускользал от внимания нас, подростков. Мы были невольными и неизбежными свидетелями и очевидцами этого страшного, переменчивого жестокого времени. Боязнь и ненависть к колчаковщине впитывалась в нас с детства.

Похороны Романовых

Помню я и как в каменном склепе под оградой городского собора «белые» хоронили членов бывшей царствующей династии «дома Романовых». Офицеры, в полной парадной форме на полусогнутых в локтях руках несли на плечах цинковые гробы с останками мощей. Местное духовен­ство отслужило по убиенным  молебен. В городе говорили, что трупы князей были найдены и извлечены из старой заброшенной шахты бывших алапаевских рудни­ков. Слишком суровым и неустойчивым было время, и действительная правда зачастую заглушалась  канонадой гражданской войны. Только через годы эта правда о последних алапаевских днях отпрысков «царствовавшего дома» получила гласность вместе с Екатеринбургской  казнью Романовых.

Власть «бело-зеленых» продержалась на Урале недолго, всего два или три месяца. Как известно, под Вяткой колчаковская армия потерпела первое поражение, после которого началось ее разложение при паническом отступлении и переходе не только солдат, но и лучшей части офицерства на сторону наступающих частей Красной Армии. В Алапаевске «бе­лым» еще хватило времени провести какое-то подобие «организованной эва­куации», якобы вызванной военно-стратегической обстановкой.

Поезд на восток

В волну этой возникшей паники и беженствующей из мест военных действий колеблю­щейся и неустойчивой интеллигенции неизбежно была втянута и наша семья. Слишком большой и необъяснимой была частая перемена власти с сопутствующими арестами и расстрелами. Был выброшен угрожающий призыв к населению: «Кто не с нами — тот против нас!». Естественно, страх отступления за­хватил паникующую и не к кому не примкнувшую немногочисленную учительскую среду. И она поддалась на колчаковский призыв об эвакуации. Нашу семью, вместе с другими семьями учителей, «белые» погрузили в товарную теплушку — с настланными нарами, подцепили вагон к какому-то уходящему на восток железнодорожному составу. Поезд увозил «учительский вагон» в далекую и не­известную Сибирь.

На сменяющихся многочисленных станциях железной дороги, через которые следовал наш состав, пьяные белогвардейские вояки очумело горланили:

Замолкли струны моей гитары!
Да, я беженка, да из Самары!
А шарабан мой американка,
Да, я девчонка, да шарлатанка!
Прощайте, други,  я уезжаю,
А шарабан свой  вам оставляю!

Стук колес до сих пор сохранился в памяти, когда я впервые, совсем еще ребенком, встретился со страшным словом «война» и был свидетелем связанных с ней тяжелых и запомнившихся на всю жизнь дней нашей русской действительности — дней гражданской войны, под канонаду которой рождалась Новая Россия!

Николай КРОЧИК

Другие материалы по теме читайте вот тут — КТО УБИЛ ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ РОМАНОВЫХ В АЛАПАЕВСКЕ